В мае 1986 года циркулярно была определена 30-километровая зона вокруг ЧАЭС, подлежащая отселению. Нести службу в ней отправился сформированный в ускоренном порядке сводный отряд ОВД Витебского облисполкома, возглавляемый майором Александром Томашевым. На первых порах в Хойникском, Брагинском, Наровлянском районах предстояло обеспечить сопровождение колонн автотранспорта, автобусов с детьми, переселенцами, охрану общественного порядка.
На снимке: Сергей Артюховский
Выполнив поставленные задачи, сотрудники ОВД через 35 дней возвратились домой, а на вахту уехал другой отряд. В составе третьего, в июле, в зону был командирован старший инспектор отдела кадров ОВД облисполкома старший лейтенант Сергей Артюховский. До службы в милиции он работал завучем в Яновичской СШ. Ушел в отставку подполковником, продолжает трудовую биографию специалистом по охране труда в управлении по труду, занятости и соцзащиты райисполкома. Сергей Леонидович вспоминает:
— Место дислокации было известно — Хойникский район. Как нести службу, инструктировали командир отряда подполковник Анатолий Кузьмин, начальник штаба Владимир Романовский. Кое-какими сведениями от отслуживших в зоне сотрудников располагали и мы. Не скрывалось, что территория района загрязнена радионуклидами, дозиметрические приборы зашкаливают. Присутствовало ощущение неизвестности. В Хойниках удивило, что нас встретили тихо и мирно, будто ничего не случилось. На улицах военные вели дезактивацию. Работали магазины, ходил автобус… Проезжаем горпоселок и останавливаемся в д. Стреличево у здания бывшей школы (зона последующего отселения — прим. авт.) Здесь и расквартировались.
Угнетали опустевшие с заколоченными окнами деревни, которые мы охраняли. А еще больше — ночью столб пламени над разрушенным реактором, подсвеченный ионизирующим излучением. В чрезвычайных условиях отряд обеспечивал порядок и безопасность. Сотрудник нес службу по 12 часов в день в составе автопатруля или пешим порядком. Дежурили на контрольно-пропускных пунктах. В зоне отчуждения находились закрытые на замки дома, магазины… Мародеры тогда еще особо не тревожили. Отдельные попытки вывезти или вынести имущество пресекались. Пробирались своими тайными тропами к покинутым очагам старики, переселенные в соседние якобы чистые деревни. Выдавали себя светом в окнах от керосиновых ламп. Жалко было смотреть на них. Увещевали, а в ответ слышали, что, мол, «здесь я родился, здесь и умру». Несколько престарелых оставались в зоне проживания. К ним привозились продукты, питьевая вода, часто делились продовольственными пайками мы.
Вывоз имущества происходил с разрешения райисполкома. Тогда на помощь приходили сотрудники милиции.
Была середина лета, нещадно палило солнце. В брошенных садах созрели вишни, черешни, остались улья, полные меда… — так и тянулась рука к ним…
Кругом — пустынно, только одичавшие собаки носились стаями по деревням.
Фонило, но о радиации и ее последствиях мало кто задумывался. Без надобности оказались респираторы-лепестки. Да и как в них было ходить, если стояла 30-градусная жара.
…Ничто не проходит бесследно. Еще в 1990 году, участвуя в Киеве в Международном симпозиуме «Союз «Чернобыль», Сергей Артюховский узнал, что многие ликвидаторы тяжело болели, иных уже не было в живых.
— Ушли из жизни и некоторые ребята, с кем служил, — глубоко сожалеет Сергей Леонидович. — Они достойно выполнили свой служебный долг, ликвидируя последствия чернобыльской беды.
К СЛОВУ
В первые недели после аварии особую опасность для людей представлял радиоактивный йод, имеющий сравнительно малый период полураспада — 8 дней. Его изотопы, поступив в организм, концентрируются в щитовидной железе и вызывают ее облучение. Загрязнение радиоактивным йодом привело к существенным дозам облучения щитовидной железы жителей Беларуси. Затем наибольшую опасность начали представлять изотопы стронция и цезия.
Николай Кохно.
Фото автора.
